Эта историческая дата не круглая, но пройти мимо неё никак нельзя. Она слишком тесно пересекается с настоящим и многое в нём объясняет.
Я хочу рассказать о произнесённой 5 марта 1946 года в американском городе Фултон речи бывшего и будущего британского премьера Уинстона Черчилля, давшей старт холодной войне. В тот момент ещё не прошло и года с завершения Второй мировой войны, когда бывшие союзники в борьбе с Гитлером вроде бы вполне нормально сотрудничали. Ещё не появились направленная против СССР Доктрина Трумэна (1947 год), План Маршалла (1947–1948), не случились Берлинский кризис 1949 года и Корейская война (1950–1953). Но всё это уже было заложено в Фултонской речи Черчилля, произнесённой в разгар Нюрнбергского процесса!
Основной посыл
Её главным посылом стал призыв к Западу объединиться вокруг англосаксов и говорить с Россией, ситуативным союзником в недавней войне, а теперь – угрозой новому западному миропорядку, с позиции силы. Чтобы Москва не мешала США с Британией в качестве младшего партнёра установить мировое господство. Как же всё это похоже на то, что мы имеем сегодня. Путинскую Россию Запад тоже хочет «выпилить» из подконтрольного ему мира и обнести новым «железным занавесом». Поскольку воспринимает Москву как врага по крайней мере с грузинской войны 2008 года, окончательно – с 2014 года, не говоря уже о 2022-м, когда точка невозврата была пройдена бесповоротно.
Давайте поэтому кратко вспомним, о чём говорил в присутствии президента США Гарри Трумэна Черчилль 77 лет назад, имея при этом в виду сегодняшний день. И тогда увидим: западники, увы, нисколько не изменились, а значит, можно не сомневаться, чего от них ждать. Тем более что СССР был намного сильней и внушал Западу большее уважение, чем нынешняя Россия.
Кто отбрасывает «чёрную тень»?
Очень симптоматично, что называлась черчиллевская речь «Мускулы мира». Мало того, в этом названии обыгрывается английский фразеологизм «sinews of war» – «сухожилия войны». То есть эта речь ещё более милитаристская, чем может показаться на первый взгляд. Любопытно также, что, продвигая идею глобального диктата и гегемонии англосаксов, Черчилль, сам наполовину американец, не отделяет Британию и её империю от США.
Он провозгласил, что «превосходство в силе означает и огромную ответственность перед будущим», но предложил реализовывать его под видом «неустанного и бескомпромиссного провозглашения великих принципов демократических прав и свобод человека». Этой уловкой Запад широко пользуется с тех пор. Черчилль, таким образом, обозначил целую эпоху, в которой западный гегемонизм будет активно пользоваться этим фиговым листком.
При этом он обвинил Москву, что та отбрасывает «чёрную тень» на «союзническую» победу во Второй мировой войне, так как не хочет отдавать англосаксам плоды подвига своего народа. Это естественное желание СССР, купленное чудовищной ценой, было подано Черчиллем как русские «экспансионистские устремления».
Безграничное лицемерие
Примером наиболее бесстыжего лукавства в речи Черчилля является следующий, часто цитируемый пассаж – насчёт «железного занавеса»:
Протянувшись через весь континент от Штеттина на Балтийском море и до Триеста на Адриатическом море, на Европу опустился железный занавес. Столицы государств Центральной и Восточной Европы – государств, чья история насчитывает многие и многие века, – оказались по другую сторону занавеса. Варшава и Берлин, Прага и Вена, Будапешт и Белград, Бухарест и София – все эти славные столичные города со всеми своими жителями и со всем населением окружающих их городов и районов попали, как я бы это назвал, в сферу советского влияния. Влияние это проявляется в разных формах, но уйти от него не может никто. Более того, эти страны подвергаются всё более ощутимому контролю, а нередко и прямому давлению со стороны Москвы.
Британский политик и кивавший ему в знак согласия американский президент усердно делали вид, что это не они сами, как и сейчас их преемники, опускают «железный занавес», что они якобы совсем не занимаются установлением своего влияния в Италии, Франции (где на власть после войны претендовали коммунисты, которых быстро поставили на место) и в других занятых их войсками странах. Продемонстрировав верх цинизма, Черчилль упомянул одну из таких стран:
Одним лишь Афинам, столице древней и вечно прекрасной Греции, была предоставлена возможность решать своё будущее на свободных и равных выборах, проводимых под наблюдением Великобритании, Соединённых Штатов и Франции.
Он забыл лишь добавить, что случилось это после того как его танки, самолёты и снятые в разгар войны с фронта в Италии дивизии свыше месяца утюжили греческую столицу, которую гитлеровцы даже не бомбили, и передали власть в Греции своим ставленникам, в том числе бывшим коллаборационистам, отобрав её у освободивших страну от немцев и ставших в ней реальной властью партизан, которых британцы сочли слишком левыми.
Несколько тысяч из них были убиты в боях в Афинах и Пирее в конце 1944 – начале 1945 года, десятки тысяч брошены в тюрьмы и концлагеря, откуда некоторые уже не вышли, став жертвами палачей. Черчилль лично приказал своим генералам быть беспощадными, потому что Греция находилась в сфере британских интересов. Ничего подобного ни в одной стране, попавшей в советскую зону влияния, не было.
Культ силы
Затем, потребовав прекратить «политику бесконечных уступок и компромиссов» Москве, Черчилль утверждал:
Общаясь в годы войны с нашими русскими друзьями и союзниками, я пришёл к выводу, что больше всего они восхищаются силой и меньше всего уважают слабость, в особенности военную. Поэтому мы должны отказаться от изжившей себя доктрины равновесия сил или, как её ещё называют, доктрины политического равновесия между государствами. Мы не можем и не должны строить свою политику, исходя из минимального преимущества и тем самым провоцируя кого бы то ни было померяться с нами силами.
Иными словами, обвинив «русских друзей» (иронию не улавливаете?) в приверженности силе, Черчилль указал на то, что Запад должен быть намного сильнее России, чтобы постоянно давить на неё. Он подчеркнул, что России (и теперь западные политики проповедуют то же самое!) не должно быть позволено иметь свою сферу влияния, хотя в Ялте Западу пришлось на это пойти.
Закончил своё выступление в Фултоне Черчилль тем, что предложил, «опираясь на всю мощь англосаксонского мира и всех тех, кто с ним связан», объединить «все моральные и материальные силы» Британии и США в «братском союзе», который откроет «широкие пути в будущее не только для нас, но и для всех, не только на наше время, но и на век вперёд». Это тоже звучит очень современно в свете создания нового, усечённого англосаксонского мира на основе блока AUKUS.
Сталин всё понял
Все эти антирусские смыслы не укрылись от прочитавшего Фултонскую речь 6 марта Иосифа Сталина. Он выделил главное.
По сути дела, господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда всё будет в порядке, в противном случае неизбежна война, – заявил вскоре Сталин в интервью газете «Правда».
Разглядел советский лидер и ещё один важный аспект речи Черчилля:
Следует отметить, что господин Черчилль и его друзья поразительно напоминают в этом отношении Гитлера и его друзей. Гитлер начал дело развязывания войныс того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Господин Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира.
Как говорится, не в бровь, а в глаз! Суть именно в этом.
Подводим итоги:
Проблематика Фултонской речи любителя армянского коньяка и кубинских сигар, которого Сталин называл за глаза «наш подлый друг», сводится к пяти основным тезисам:
Пришло время США стать вместо Британии глобальным полицейским и взвалить на себя эту ношу.
Британия должна быть младшим партнёром американцев и снимать пенки с трансатлантической солидарности, в которую надо завлечь, чтобы использовать в своих интересах, максимальное количество стран.
Схватку за мировое господство и отстаивание собственных интересов следует вести под предлогом борьбы за «права человека».
Россия – конкурент и враг, ничего из того, что можно Западу, Москве иметь не позволено, например, свою зону влияния.
Разговаривать с Россией требуется только с позиции силы, нужно постоянно грозить ей войной, чтобы была сговорчивее.
Что с того?
Увы, нельзя не признать, что этот «джентльменский набор» и сегодня составляет фундамент политики Запада в отношении России, на который у русских может быть лишь один ответ: быть сильными и решительно отстаивать свои интересы. Иначе мира не будет, а нас просто сожрут