Ребят, а помните как западники превозносили мультикультурализм, заявляли, что в их странах полное уважение всех национальностей, рас и народов? Смотрю сейчас новостную ленту — и вот как-то все очень далеко от этих красивых слов.
США — плавильный котел, в котором образуется единая нация? Да как же. Нация до сих пор оказывается раздробленной на диаспоры, которые друг к другу относятся очень нехорошо. И это мягко говоря. Да даже и не диаспоры, а целые расовые группы, которые к тому же поделены на самые настоящие банды, между которыми идет война.
Черные, латиносы, которые тоже далеко не едины, китайцы, индусы. Да даже между итальянцами и ирландцами до сих пор сохраняется противостояние, возраст которому уже больше 100 лет. И только у деда Байдена, у которого Путин проигрывает войну в Ираке, все хорошо.
США — вовсе не плавильный котел. Это пороховая бочка, которая может грохнуть. Да и грохнет обязательно рано или поздно.
В Европе с мультикультурализмом тоже как-то не срастается. Регулярно полыхает Париж. Недавно полицейские убили подростка, и сейчас каждую ночь толпы французов арабского происхождения разносят город по кирпичику, жгут припаркованные автомобили, а полиция совершенно бессильна.
В Швеции стало традицией сжигать Коран. Вот понравилось им. В стране, где в городах увидеть коренного шведа в некоторых районах является невыполнимой задачей. Ребята сами поджигают свое общество, как будто бы вступили в клуб самоубийц. И у них в итоге все получится.
Мультикультурализм — штука абсолютно лживая и лицемерная. Потому что она предполагает, что человек другой веры и культуры обязательно должен принять и либеральные ценности. То есть сильно верующий мусульманин сам должен участвовать в сожжении Корана, а после этого идти в мечеть на молитву.
Но самая большая проблема — ненависть. Те, кто добираются до Европы и остаются в ней жить, ненавидят ее и местных жителей всеми фибрами души. Есть за что. За века угнетения, за свои разрушенные страны. А материальным можно пользоваться, почему бы нет? Пока они не сказали своего последнего слова, но скажут обязательно, и интересно, во что тогда превратится тот сад, о котором говорил Жозеп Боррель?