Как-то получилось, что не в традициях российской власти озвучивать — чего конкретно мы хотим добиться. Та же спецоперация на Украине — это главная цель нашей нынешней внешней политики или СВО в дальнейшем будет восприниматься лишь эпизодом в некой многоходовке? Но раз правительство молчит, обратимся к экспертам. На вопросы «Свободной прессы» отвечает известный писатель и политолог Николай Стариков.
«СП»: — Какой вам видится внешнеполитическая стратегия России — и есть ли она вообще?
— Напомню, что недавно, ко Дню Военно-морского флота президент подписал «Военно-морскую стратегию», и в этом документе речь идет не только о флоте. Там есть очень интересные фразы, из которых мы можем попытаться понять геополитические цели нашей страны. Например, говорится, что флот — один из инструментов внешней политики России и защиты ее национальных интересов. Причем эти интересы могут быть в любой точке планеты. Согласитесь, достаточно новая постановка вопроса. Интересно, что в указанном документе конкретно называется одно государство, а именно Индия — и сказано, что развитие партнерских отношений с ней является одним из наших приоритетов.
То есть какие-то фрагменты этой стратегии мы уже видим. Однако да, складывается впечатление, что российская власть не стремится озвучивать конкретные цели своих действий, и такой подход в корне отличается от действий тех же Соединенных Штатов Америки, которые все время говорят, что им, любимым и великим, необходимо.
У нас же последнее время предпочитают делать больше, а говорить меньше. Что касается лично моего впечатления, я бы сказал, что Россия наконец-то начала действовать в соответствии с канонами мировой геополитики. И проект завершения железнодорожной ветки в Иран в рамках Международного транспортного коридора «Север-Юг», с возможностью выхода в Персидский залив и Индию — один из элементов этой стратегии.
Но сейчас российское общество сосредоточено на специальной военной операции, и это важнейший этап — но мы должны понимать, что это всего лишь эпизод в борьбе за отстаивание интересов России. Когда СВО закончится, вопрос о стратегии станет еще более актуальным.
«СП»: — Из-за спецоперации Россия оказалась в жестком противостоянии почти со всеми странами Запада — и с тактической точки зрения нам должны быть выгодны и раздрай между странами Евросоюза, и кризисные явления в США и Великобритании. А со стратегической точки зрения мощные, но нестабильные соседи по планете так уж нужны России?
— Если, сильно упрощая, свести геополитические стратегии к нескольким основным вариантам, то выглядеть это будет следующим образом. Вариант первый — наращивать военную мощь, экономическую мощь, и таким образом побеждать в конкуренции между странами и постепенно играть все более значимую роль в мировой политике и мировой экономике…
«СП»: — Это вы про Китай?
— Да, это китайский путь. Сюда же добавим нежелание военных конфликтов и игра в долгую. Второй вариант — по сути все то же самое, но основной упор сделать не на собственном усилении, а на ослаблении противников. Это стратегия Запада, в первую очередь США. Самим тоже, конечно, нужно усиливаться — но главное оставаться самым сильным любыми способами. Великобритания когда-то планировала развитие своего флота таким образом, чтобы сложенные вместе военно-морские потенциалы держав, стоящих на втором и третьем месте, оказывались слабее потенциала флота британского, занимающего, разумеется, первое место.
И есть третий вариант — комбинировать первый и второй, используя ошибки и просчеты противников, но никак активно на них не влияя. Именно эту геополитическую стратегию мы до сих пор наблюдали у России. В чем наше отличие от англосаксов и Китая? Мы, как и Китай, наращивали военную и экономическую мощь, но у Китая лучше выходило с экономикой, тогда как у нас — в военной сфере. Мы старались играть все большую роль и, как могли, устраняли угрозы дипломатическим путем. Но мы никак не занимались ослаблением наших противников.
Мне кажется, российской стратегии не доставало понимания — и сейчас оно уже, похоже, пришло — что великие державы просто так не разрушаются. Не развалятся Штаты лишь из-за того, что республиканцы поссорятся с демократами. Не может этого быть. И такой подарок, который сделали Горбачев и Ельцин англосаксам, развалив СССР, случается раз в тысячелетие. И я считаю, что да — надо заниматься ослаблением противника. Не будем перечислять способы, нам просто достаточно творчески развить весь тот багаж, который в этой области накопили США.
«СП»: — Как может выглядеть идеальная политическая карта мира — с точки зрения России, разумеется?
— Наш президент когда-то сказал, что у России нет границ, и я с ним полностью согласен. И особенно у нее нет границ в той ситуации, когда огромные части нашего народа и наши исторические территории отрезаны от Большой России. Это безусловная историческая несправедливость, которая в той или иной степени должна исправляться. Но Россия всегда была настроена на мирное сосуществование с другими системами.
Обратите внимание — когда во времена СССР мы были социалистическим государством, основой внешней политики являлось установление добрососедских отношений с капиталистическим окружением. Сейчас Россия социалистическим государством не является, но при этом выстраивает добрососедские отношения со страной, которая строит социализм, точнее — социализм с китайской спецификой. Это говорит о том, что идеология всегда была важна для нас, но никогда не являлась определяющим моментом при выборе стратегии развития. Мы всегда жили в парадигме русской цивилизации, в которой очень силен православный фактор — а это подразумевает определенное миролюбие. До последнего, пока не станет ясно, что пора применять другие способы.
«СП»: — Можно ли в этом случае говорить о том, что все земли, исторически населенные русскими и входившие в состав Российской Империи и СССР, должны стать Россией?
— Наличие русских за пределами России может быть фактором дестабилизации, возьмем пример Украины — но это в том случае, когда дестабилизацией сознательно занимаются власти той страны, где массово проживают русские. Прибалтика пошла по тому же пути.
Но русское население также может быть залогом стабильности и хороших отношений с Россией, как это происходит с Белоруссией. Нет никакого угнетения русской культуры, русского языка, никто не открещивается от общих корней — ни президент Беларуси, ни официальная культура. Да, это просто особая Россия, и у нас прекрасные отношения. Но как только кто-то хочет из русских сделать нерусских, сразу же возникает напряжение. И не только в России.
Те же турки в 1974 году вмешались в события на Кипре вовсе не потому, что им нужно было забрать половину острова — просто в ином случае там мог произойти геноцид турецкого населения. Помогать своим соотечественникам — это нормально для любого государства, но это часто используют для создания международной напряженности. Поэтому если никто не станет притеснять русских и русскоязычных, то будет мир, процветание и все будет прекрасно.